Дембель — порно рассказ

Бригадир пошел домой

Демобилизация стала на день короче

Спокойной ночи, Дембеле,

Позвольте им мечтать о своем доме

Бабушка с пышной киской,

Море водки, танцев, джаза,

И приказали демобилизоваться.

За неделю до демобилизации я получил смс от матери из части, из которого следовало, что я стал бездомным в возрасте двадцати лет. Мама коротко написала, что решила заняться бизнесом после моего ухода в армию, но неудачно, и банк забрал у нее квартиру за долги.

Сказать, что меня «убило» ее письмо, значит не сказать ничего. Я, наверное, выкурил пачку сигарет, пока пытался связаться с этой сукой, номер телефона, с которого пришло сообщение, но сотовый молчит, видимо, моя мать не набралась смелости рассказать мне по телефону, что она сделала, поэтому отправила текстовое сообщение. Кстати, за все два года, что я служил в армии, мама звонила мне всего несколько раз и даже не приехала принимать присягу. Хотя, конечно, служил я далеко от Москвы, на Урале под Нижним Тагилом.

Но с ребятами из моей части из Владивостока родственники приехали принимать присягу, а это в три раза дальше от Москвы. Я не получал посылок или денежных переводов от матери, как другие мальчики получали от своих родителей. Отношения с ней до службы были не сахар, но после смерти отца, незадолго до моего ухода в армию, они окончательно испортились. Мать не сильно горевала и быстро нашла замену отцу, хотя никого не приводила домой, но часто не приходила ночевать. И я видел из окна нашей квартиры, на первом этаже, как она утром выходила из машины соседского парня. Я вроде как поговорил с ней об этом, сказал, что могу потерпеть немного, потому что не прошло и шести месяцев после похорон, а ты уже спишь с другими…

На что мать ответила, что это не ваше дело, что она не монахиня, чтобы сидеть дома, и вообще намекнула, что скоро выйдет замуж и мне не мешало бы найти жену с квартирой, так как она планирует привести в наш дом нового мужа. И я бы только мешал ей, у нас была серьезная ссора на этой почве. Я не собиралась покидать свою квартиру и не планировала выходить замуж. Я также хотел пообщаться с девушками, и если бы я жил семейной жизнью, то после армии.

Но теперь мать лишала меня квартиры и себя, хотя ее судьба меня мало волновала, я с детства не любил свою мать, отец никогда не бил меня, всегда воспитывал словом, а эта сука била сына ремнем, но била сильно, зажимала мою голову между ног и била ремнем по заднице до красных полос. Честно говоря, я не знала, куда теперь идти, у меня не было родственников, к которым можно было бы пойти жить. Родственники по линии отца все умерли, а родственники по линии матери жили на Украине, но есть такие родственники, что они хуже врага, бандеровцы, мать сама не общалась со своими родственниками, не то что я, я мог, конечно, поехать в Москву к другу Витьке, но он закатывался на неделю, родители друга злились, а люди в своей квартире без меня даже протолкнуться не могли, а я бы им только мешал. Конечно, остаться в армии по контракту было реально, мой командир части не раз намекал на это.

Но служба по контракту меня не привлекала, да и Урал мне не нравился, летом жара и комары, а зимой мороз под сорок градусов. Несколько дней я размышлял о том, куда податься после демобилизации, когда на мой телефон пришло новое сообщение от мамы. Она спросила, какого числа я буду в Москве, я написал ей, что поезд из Тагила идет в столицу два дня и вечером 10 октября я буду в Москве.

Связь с ней оборвалась, я все никак не мог выйти на прежний уровень, но на SSME, которые я бесконечно посылал ей, мать не отвечала. Короче говоря, до самого приезда в Москву, когда я сошла с поезда на Ярославском вокзале, я совершенно не знала, куда я попала, как мне снова пришла по телефону мама, она интересовалась, приехала ли я в Москву.

В ответ он тут же написал ей, что я уже приехал и нахожусь на площади трех вокзалов, и попросил ее включить телефон, чтобы поговорить с ней. Но мои просьбы остались без внимания, в ответ мама прислала мне еще одно сообщение, в котором написала, что будет ждать утром на автовокзале в городе Малоархангельске Орельской области. С Комсомольской площади я доехал до Курского вокзала в метро, где взял билет до Орла на поезд Москва-Баку, проходящий через этот город и ехал он ночью и неизвестно куда, под заунывное восточное пение, доносившееся из палаты, пьяных азирбаджанских проводников.

Я прибыл в Орел ночью, а к утру был перемазан в зале ожидания железнодорожного вокзала. SSMECK больше не исходил от моей матери, и когда я добрался до автовокзала и купил билет на этот чертов Мароалхангельск, в моей душе была полная растерянность, куда я еду и зачем? Мама, вместо того чтобы позвонить и сообщить, куда мне идти, послала в Сезамск с просьбой ехать из города в город, а теперь ее совсем не стало, и она будет ждать меня утром на автовокзале в этом провинциальном захолустье — Архангельске или не потащится обратно в Москву, если я не найду маму в этом колхозе.

Хорошо, что у меня были деньги, я окончил школу, где выучился на автомеханика, и в своем отделении ремонтировал машины для офицеров, не бесплатно, хотя они платили копейки за солдата в сравнении, так что они я рвался в автомобильную службу на аналогичную работу, но за два года у меня была нормальная сумма, которой по моим расчетам хватило бы, чтобы вернуться в Москву и подписать контракт на военную службу и остаться в армии, еще была крыша, которая гарантированно была над головой и питание, благо зарплата контрактника соответствовала.

За те полтора часа, что я ехал из Орла в Мало-Архангельск, я передумал, но та злость на мать, которая была у меня в армии, когда я просто хотел убить эту суку. Теперь ее не стало, я поняла, что квартиру уже не вернуть, и надо жить. Я задавался вопросом, почему моя мать отправила меня в эту провинцию? Может быть, у нее здесь есть жилье, мама не живет как на вокзале? И зачем ей понадобилось ехать в Орольскую область из Москвы? В общем, мама сделала мне несколько предположений, это могло быть название улицы, номер дома или квартиры, где она живет в своем Смемске, вместо того, чтобы искать ее на вокзале и не знать, заставит ли она утром ждать меня или нет.

В Малоархангельске на автовокзале, когда я приехал, практически никого не было, и мама сказала мне, что утром она тоже не будет здесь ждать. Возле мусорных баков в дальнем углу станции несколько бездомных бросают палки и ищут пустые бутылки и банки из-под пива, копаются. На скамейках у платформы сидели две пожилые цыганки в широких цветастых юбках, вокруг них крутились цыгане, они хотели подойти ко мне, но один из цыган докопался до них, говорят, что солдат и цыганские дети скрылись в здании вокзала.

Начало октября было чрезвычайно теплым для этого времени года, было солнечно и тепло, 18 — 20 градусов, что бывает очень редко. На парковке возле вокзала мое внимание привлекла крашеная блондинка с короткой стрижкой в джинсовой юбке выше колена. Она стояла возле красных качелей — «Нива» курила, ставила ногу на бордюр, обнажая свое красивое бедро и неизменно с двумя молодыми кавказцами. Которые откровенно пялились на ее бедра, высунув языки и позволяя блондинке шутить с купюрами, которые та сыпала в матюгальники и вульгарно смеялась, затягиваясь сигаретой. Лицо женщины показалось знакомым, несмотря на то, что ее глаза были закрыты черными очками, в ярком вульгарном лице дамы появились знакомые черты.

И моя мама ошарашено смотрела на блондинку, больше похожую на торговку или проститутку. Кроме того, она заметила меня и, сняв очки с глаз, махнула рукой. . — Сынок, иди сюда. Кавказец заметил, что сын идет к ней, и оставил на матери несколько морских растворов, высунув язык, чтобы посмотреть на ее бедра, отстранился. Два года в армии я томился в военной камуфляжной форме, из-под которой выглядывал бронежилет, выглядело это очень солидно, и южане сочли за благо уйти, и правильно сделали, я не любил хачи и мог свободно запастись и тем, и другим.

Мужик я высокий, до армии занимался боксом и карате, а в части еще подкачало, так что им не на чем было меня ловить. — Сын. — Я не узнала тебя. — Каким здоровым вы стали, повзрослели и возмужали спустя два года. — Просто по форме я предположил, что это ты Костя. Мама прижалась ко мне и поцеловала меня в щеку, вдыхая запах моего табака и дешевых цветочных духов. На лицо матери был нанесен игривый вульгарный макияж, неудивительно, что к ней подходили кавказцы, она прямо притягивала мужчин своим видом, мать была одета в короткую синюю юбку из джинсов выше колен, в белую водолазку На ней была джинсовая куртка в цвет юбки.

И она изменилась, сильно изменилась после двух лет, что мы не виделись, я думала, что смотрю на свою мать. Я похудела, под глазами появились морщины и мешки, заметные от переживаний. Мои длинные роскошные каштановые волосы мать подстригла и покрасила в белый цвет, с черными корнями волос, что обычно случалось, но делало женщину доступной шлюхой. — А я не узнал тебя, Надя. — Ты сильно изменилась… Почему-то у меня язык не повернулся назвать ее мамой, и я назвал ее по имени, чего раньше не делал… — Я бы не узнал когда-то богатого. — Хотя здесь все мое богатство.

Мама опустила туфли на колени Нивы и грустно улыбнулась. — Посидим, сын пойдет, покажет тебе наш новый дом. Мама открыла дверь машины и села за руль, я сел рядом с ней с другой стороны, положив свой демобилизованный чемодан на заднее сиденье.

Поставив машину на передачу и выведя такси со стоянки, мама повела машину по тихим улочкам сельского Малоархангельска, а выехав из города на шоссе, она зажгла сигарету и начала рассказывать мне о своей жизни, ловко держа руль и переключая передачи другой рукой. Я слушал и удивлялся той же матери, все в ней меня удивляло, и ее внешность, и то, что она курила до того, как моя мать стала некурящей, до того, как ушла в армию и даже ругала покойного отца за курение дома.

И еще меня удивил тот факт, что моя мама сама водила машину и сделала это настолько знаменито, что мне иногда казалось, что рядом со мной сидит другая женщина, не моя мама, при виде того, как моя мама смело обгоняет, делая выпад вперед, перед носом машин, выезжающих на встречную полосу. Ублюдок, у меня душа уходила в пятки при каждом таком обгоне, а матери хоть бы хны, она вела машину с прямым лицом, по-прежнему держа руль одной рукой, курила и рассказывала, как ушла из школы, где всю жизнь проработала учительницей, и занялась бизнесом.

Что вообще было удивительно, потому что мама в технике была дуб дубом, дубом, а у нас была старая «десятка» к машине даже близко не подходила и ездила на ней только в качестве пассажира. — Да, она развелась с тобой как с девушкой, это твой друг. Я рассказал маме, выслушав ее историю о том, как по совету одной из своих подруг, тети Анжелы, она бросила школу и решила заняться с ней бизнесом, торговлей, вместе они сняли помещение и открыли там магазин. Ни у ее матери с ее мизерной зарплатой учителя в то время, ни у ее подруги, которая торговала шоколадом и мандаринами, не было денег, чтобы открыть магазин.

И тогда эта тетя Анжела убедила свою мать взять большой кредит в банке в 3 миллиона рублей, снять помещение и открыть магазин, лицензию на продажу крепкого алкоголя, дань бандитам, ментам, врачам и чиновникам, столь необходимые деньги. Кроме того, они хотели открыться сразу в больших масштабах, а не, как обычно, торговцы, начинающие с маленьких ларьков, а затем открывающие более крупные магазины с прибылью. Ни мать, ни ее подруга не хотели получить все сразу: магазин и большую прибыль от него.

Одна из родственниц тети Анжелы, которая как раз работала в банке операционисткой, пришла помочь с получением кредита, и в этом банке ее мама получила кредит в 3 миллиона рублей, но не просто так, а под залог квартиры. Мама сначала сомневалась, брать ли кредит на таких условиях или нет, но хитрая подруга убедила ее, сказав, что не волнуйся, Надя, все будет хорошо и что они быстро погасят этот кредит из прибыли магазина. Я хорошо знала эту тетю Анжелу, мамину подругу, брюнетку небольшого роста, симпатичную, с лисьей мордочкой, хитрую девушку.

Она была замужем и имела двоих детей, муж часто ругал ее за блуд, видимо тетя Анжела трахалась с кавказцами на своем рынке, у которых она работала продавцом, муж знал об этом и бил ее за измену. Несколько раз тетя Анжела приходила к нам домой с синяками, и мать разрешала ей остаться на ночь, потом она снова ссорилась с мужем, и он выгонял ее из дома. Сначала у них все шло хорошо, они массово закупали товар и открывались, прибыль была хорошая, они даже взяли двух продавщиц и охранника, чтобы не торговать в одиночку…

Но вскоре ночью их магазин был разграблен, весь товар был вывезен подчистую, а помещение обыскано. Не было денег на ремонт и покупку товаров. Она и ее подруга открыли киоск, чтобы хоть как-то выплатить кредит в миллион долларов, но вскоре этот киоск сгорел. Платить банку по кредиту было нечем, вскоре накопились огромные проценты, и, согласно договору, банк забрал у матери квартиру в счет долга. Оказавшись на улице, став бездомной, без работы, без денег и без жилья, мать пошла к тете Анжеле, но подруга не пустила ее даже на порог, сказав, что они сами живут вместе в двух… комнатной квартире.

Словом, мать скиталась по Москве, от одной подруги к другой, и даже на вокзале пришлось переночевать, а хитрая тетя Анжела вернулась на костный рынок торговать мандаринами за свою работу. В отличие от матери, ее подруга ничего не потеряла, потому что не брала кредит в банке и ничего ни для кого не имела. — Да, я тоже думаю о сыне. — Эта сука и ее родственница в банке все подстроили. . — Они вдвоем убедили меня взять этот кредит под залог жилья… — и вскоре после этого на мою квартиру обратили взыскание. . — Анжела стала ездить по Москве на новенькой иномарке. — Откуда она его взяла. ? — Ее муж был безработным, а на рынке платили копейки. Мать затянулась и бросила окурок сигареты в открытое окно.

День выдался солнечным, и легкий ветерок шевелил ее крашеные волосы через опущенное окно машины. Я слышал похожие истории, когда банковские служащие заставляли брать такие кредиты под залог квартиры, доверчивых людей, потом деньги от продажи их имущества делились между Мосеники и администрацией. Участвовали в этом преступном сговоре, хотя действовали по закону, ведь никто не заставлял людей брать у них кредиты под гарантию жилья? Скорее всего, мать матери, хитро замаркированная рыночная тетя Анжела, изначально заключила контракт с родственником банковского служащего администрации на это тонкое исследование.

Наверняка и к ограблению, и к разгрому магазина, приложила руки тетя Анжела, конечно, ее ограбили, но она могла нанять преступников или бомжей, которые постоянно возились на рынке, где она торговала… — мамочка тебя кинула, подружка — ты не первая на такую уловку попадаешься… — не подкопаешься. . — По закону все чисто, вы сами подписали договор в банке. Я с интересом рассказывала маме, глядя на ее лицо, она сильно изменилась после двух лет, похудела, и лицо стало другим. До этого, когда она работала в школе, мама не красила губы и глаза так ярко, лишь слегка подводила их. И теперь ее чувственные губы были накрашены дешевой красной помадой, глаза подведены черной тушью, макияж лица матери был игривым и вызывающим.

Путь, по которому мы шли с ней, становился все хуже и хуже, и на высоте мать свернула на извилистую проселочную дорогу, которая шла к полю или рядом с ним и была испещрена выбоинами и канавами. Наша «Нива» уверенно болталась справа налево, когда машина в очередной раз попала в колею, проделанную в ней тракторами колхозников. — Мамочка, а где ты взяла эту машину. . ? — Где вы научились водить машину. ? «И вообще, куда мы с тобой сейчас идем»? спросил я маму, не понимая, где ее везет, и удивляясь тому, что некоторые едут, сдергивая «права» с трактора на дорогу.

Юбка на коленях у матери задралась и мне хорошо был виден край ее белоснежных трусов, широкие ляжки мамаши манили к себе взгляд. Дико хотелось положить ей руку на ногу и погладить, на одной из ляжек у матери с внутренней стороны темнел небольшой синяк, может ударилась где, подумал я но странное дело, синяк на чистой гладкой ляжке матери, меня возбудил и мой член в штанах встал колом. Да она блядь, наверняка ебется с кем то и может и синяк этот ей поставили на ляжку во время ебли. Вон как чурки на вокзале на нее пялились, >Не будь они моей мамой, прямо на своей «Ниве», воспользовались бы.

— И вот мы едем на дачу к одному из моих друзей. . — Она живет в Орле. . — Я училась с ней в институте. — И Ольга разрешила мне жить в ее загородном доме. . Моя мать рассказывала мне, когда мы с ней трахались в маленькой деревне, расположенной на краю оврага, за которым виднелась река. . — Здесь был ее маленький домик. . Мама указала на кирпичный дом на краю деревни, дом был огорожен забором из цепей и находился почти в лесу. Сразу за домом росли березы, а дальше через дорогу начинался березовый лес. . — И ты был здесь один. . ? спросил я маму, когда мы вышли из машины и вошли в дом.

На двери Олиной тети висел большой замок, и снаружи дом выглядел нежилым. Не было видно, что в нем кто-то жил, трава у порога не была тронута, вокруг дома была поросль, а электрические провода, идущие от столба к «гусаку» на крыше дома, были обрезаны и свисали вместе стена к стене от крыши до земли. В доме нет света, кажется, что вокруг дома бушует буря, что в нем кто-то жил. Мне казалось, что я смотрю на дом, на подругу моей матери. — Костя сходил с ума. ? — Я перевез вещи сюда, закрыл дом на замок и отправился в гостиницу в Малоархангельске. — А здесь, в этом лесу, даже днем, я боюсь, не люблю ночевать.

Мама рассказывала мне, открывая ворота, чтобы подогнать «Ниву» поближе к дому, дом вокруг был огорожен, в заборе была калитка в заборе «Рабицы», видно было по этому тетю Олю, там стояла машина и она тоже возила сейчас мою маму. Ее дом. Иначе зачем такие большие ворота, если нет машины. ? Да, это действительно дурацкое место, здесь мне было бы неуютно за человека, прошедшего проходную армии, рядом лес, который начинается в десяти метрах от дома, в доме напротив никто не жил и он зарос крапивой и бурьяном… Да, а дальше были пустые дома, бизнес. Летние жители, которые жили в них летом, уезжали в город, возвращались домой в город в свои теплые и уютные квартиры. Когда мы поехали по дороге в деревню, я заметил, что только возле нескольких хижин стояли машины, а так в основном деревня словно исчезла.

Может быть, летом здесь и были люди, но сейчас здесь не было никого, кроме нас с мамой и нескольких местных жителей или летних резидентов. Это обстоятельство меня радовало: здесь, в этом захолустье, я бы настучал матери за все ее проделки. Это даст, где она пожалеет о своей диетической дыре? Ведь кто-то же вставил туда свой член, так пусть теперь это будет член ее сына, ведь от этого ничего не изменится? Но он не дает, я не буду его насиловать, переночую, а утром попрошу маму отвезти меня на автовокзал в Малоархангельск, сяду в автобус и поеду в Орел, а оттуда в Москву. Я проживу несколько дней у друга

И вот теперь, глядя на ее красивые голые ноги в короткой джинсовой юбке, на синяке на одном из бедер снова стоял член с перегородкой и тяжелым бугорком, образовавшим ширину брюк от моих армейских. Я стоял за мамой с эрегированной мочкой уха в его штанах и дико хотел обнять маму сзади и прижаться членом к ее пухлой попке под юбкой. — Вот сын этого коттеджа и будет нашим новым домом… — мой друг разрешил мне жить здесь столько, сколько мне нужно. —

Она все равно им не пользовалась. — Она и ее муж приезжали сюда раньше. . — А теперь она купила коттедж поближе к Орлу и выставила этот коттедж на продажу через интернет. «Но никто его не покупает.» — Кому он нужен здесь, в этой пустыне. «Такой же бездомный, как и мы с тобой, сынок»… грустно сказала мне мама, и я пошла с ней в дом. Да, действительно дом, а не дом, подумал я, когда мы с мамой вошли внутрь. Здесь не было привычных деревенских навесов и кухни с плитой. Сам дом был небольшой кирпичный с пристроенным к нему деревянным настилом, выкрашенным в желтый цвет.

Помню, когда я была маленькой, летом я ездила к бабушке в деревню отца, а в ее доме на кухне стояла большая белая русская печь с лежаком, на теплые кирпичи которого бабушка положила меня, чтобы я не обгорела, и спала на нем, я прижимала к боку двух ее кошек, они тоже любили греться на теплых кирпичах, а сама бабушка Вера спала на кровати в другой половине дома, это был ее зал.

Ну тут не было ни кухни ни русской печи, просто терраска и комната, в углу которой была небольшая, крашеная белой известью печка – лежанка, что вообще то меня обрадовало. Если придется тут зимовать то зимой мы с матерью однозначно не замерзнем, учитывая что дрова для печи, росли рядом с домом. Конечно эта стерва мне даст а нет, тогда я и голову себе не буду забивать планами как тут с ней жить в этой глуши. Ни дня не останусь, возьму кое что из своих вещей и уеду в Москву а мамашу пусть тут чурки ебут. Я вдруг вспомнил утро на автовокзале в Малоархангельске и тех кавказцев, с которыми весело перебрехивалась мама Надя, когда я ее увидел. А может она и спала с ними, вон синяк какой у нее на ляжке? >Это было похоже на трах, они поднимали ноги и вливали в Ниву ее «офицерку» так, что на ней оставались синяки.

Я подумал о маме, оглядывая комнату, помимо печки в зале стоял стол с резными деревянными ножками, пара таких же деревянных стульев и старый, видавший виды, диван-кровать у окон… В доме не было ни телевизора, ни даже радио, да и что их делать, если без электричества никак? — Вот сын, с которым мы жили в нашей квартире. . Мать показала мне три тяжелых навесных баула с ручками, стоявших возле стола. Такие сумки обычно желанны для торговцев на рынке одежды. — Я взял все, что мне было нужно. — Вот твои вещи и мои вещи, но домашнее оборудование пришлось продать. —

Да, я так и не смог привезти ее сюда из Москвы. сказала мама, садясь в кресло и плача, слезы бежали по глазам, по щекам, размазывая тушь по ресницам… — Ну, не плачь. — Главное, что у нас есть крыша над головой, и теперь мы вместе. . — И вместе мы как-нибудь проживем. Я утешал мать и гладил ее по накрашенной голове. Мне не было ее жалко, я вдруг вспомнил, как она била меня своим детским ремнем, держа голову между бедер шлюхи. Например, после похорон отца мама не горевала, но потом не пришла домой ночевать.

Еблась видно с одним из своих ухажеров, с которыми трахалась и при отце когда он был жив. Врала ему что была у подруги и меня заставляла ему врать, хотя я знал что ни у какой подруги она не была, несколько раз видел как она в магазине заигрывала с мужиками, кокетливо ухмыляясь. Правда тогда у матери были длинные каштановые волосы, которые она заплетала в косу.. >Интересно, а волосы на ее киске, тоже каштановые? А голова окрашена в яркий цвет, наверное, будет выглядеть смешно,< подумал я глядя на плачущую мать. Хотя полностью голой я мамашу никогда не видел, да и раньше как обьект сексуальных влечений мать меня не интересовала.

Я никогда не шпионил за ней, не отталкивал ее и не нюхал мамины трусики, как пишут некоторые парни в интернете. Что касается детских мечтаний о том, чтобы трахнуть свою мать, то у меня ничего подобного не было, вероятно, потому, что моя мать не давала мне для этого повода. Она всегда одевалась строго, не обнажала ноги, как сейчас, я никогда не видел ее в нашей квартире в нижнем белье, а свои грязные трусики и лифчики она запирала в специальном шкафчике в ванной. — Ну, не плачь, мамочка. — Не плачь. . — Я не буду помогать слезами… — Нам лучше выйти из дома. . — Заприте и вымойте полы. . — Да, и не помешало бы включить плиту.

— А потом от сырости и мышей, сверлящих из углов углы. Я сказала маме, что она снова гладит ее по голове, волосы у мамы мягкие и шелковистые. Мне так хотелось погладить ее, что прошлая враждебность к ней, навеянная воспоминаниями о жестокости ее матери по отношению ко мне, сменилась нежностью этой красивой пожилой женщины под сорок. Которая, как ребенок, теперь сидела передо мной на стуле и плакала, размазывая слезы по щекам. — О, и правда в правде. . — Что теперь плакать. . «Мне просто стыдно перед тобой». … — За то, что я сделал. . Мать вытерла слезы платком и встала со стула. — Она много рассказывала мне за домом в овраге, о котором рассказывала Ольга. . — И дрова в сарае. . — На террасе должны стоять ведра с водой. — Иди за водой, а я пока подмету пол. .

Мама нагнулась за веником, который стоял возле печки, а я смотрел на ее маленькую, но пухлую попку под юбкой, на стройные голые ноги мамы, снова возбудился и с эрегированным членом пошел в сарай за дровами, принес в дом БОЛЬШУЮ охапку березовых дров и затопил печь, печку, до этого бокс фаэтона был бумажным. Когда плита долго не затвердевает, ее необходимо обжечь для создания тяги. В противном случае весь дым из печи будет уходить не в трубу, а в дом. Я знал это в детстве, когда топил печку матери отца в деревне. Дрова в печке весело потрескивали, а сама кровать радостно шуршала.

Камин, казалось, отсутствовал, было видно, что его давно не топили, и теперь печь, казалось, благодарила трещащие поленья, горевшие в ней, за то, что они ее освещали. Колодец находился на самом дне оврага, я нашел его по едва заметной тропинке, спускающейся от дома тети Оли. Да, зимой здесь придется помучиться, таская воду по снегу, думал я, шагая с полными ведрами с самого дна оврага по тропинке. На вершине необходимо сделать ступеньки, чтобы облегчить ходьбу. Но это все мелочи, главное — устроить засаду на мать, а для этого я готов нести воду хоть десять миль. — Фетч. Молодец, сынок. . — Налейте воды в мою кружку, я вымою полы в доме. Мама поставила передо мной белый тазик с тряпкой для мытья, и у меня уже стоял член в штанах, глядя на нее…

Пока я ходил за водой, она успела переодется и стояла сейчас передо мной в черных в обтяжку лосинах и в тонкой белой женской рубашке на выпуск с разрезами по бокам, рукава рубашки у матери были засучены по локти и сама мамаша раскраснелась от жары. Лежанка быстро нагрелась и ее плита была багрово – красной от огня. Вроде всего охапку дров в ней зажег а печь уже хорошо нагрелась и нагрела дом. Это радовало с одной стороны, >Зимой на него будет тратиться меньше дров,< думал я глядя то на печь то на мать. В этих блядских черных лосинах в обтяжку, которые еще в добавок были полупрозрачные и под ними просвечивались ее белые трусы.

В красивой тонкой розовой рубашке, которую ее мать носила на голое тело, под ней определенно не было лифчика, это было очевидно по темным соскам, проступающим сквозь тонкую ткань блузки. полное отсутствие груди у матери Нади, она была одной из красивых, но безгрудых женщин, таких как Кира Найтли, Натали Портман и Хайди Клум. Эти безгрудые голливудские красавицы сумели покорить сердца миллионов мужчин на земле. У матери совсем не было груди, вместо нее на плоской груди росли большие соски, крупные, пухлые, темно-коричневые. Однажды в своей жизни я случайно увидел свою мать, обнаженную до пояса, стоящую утром перед зеркалом…

Это было еще при отце, я заканчивала десятый класс, когда зимой к нам приехала погостить тетя Анжела, подруга мамы, торговка с рынка. В очередной раз муж выгнал ее из дома, потому что она пришла пьяная с рынка, и мать позволила этой шлюхе переночевать у нас. Тетю Анжелу положили в зале на диван, где я спала, а мама постелила мне на полу рядом с ней. Я не спал всю ночь, лежа рядом с пьяной полуголой женщиной.